Как опускают в тюрьме – рассказ очевидца. «Ложкой засовывали мне эту кашу в задний проход». Бывшие заключенные рассказали, как сотрудники тюрем жестоко издевались над ними

Четверо бывших арестантов из ИК-7 города Омска признались о пытках и унижениях, которые творились внутри колонии и изоляторов. Мужчинам пришлось пройти через издевательства работников колонии, и теперь они не боятся открыто говорить об этом и называют имена и фамилии тех, кто их пытал и унижал. О том, что творилось с заключенными в тюрьме, рассказывает «Новая газета».

«Ложкой засовывали мне эту кашу в задний проход»

Руслан Сулейманов вышел из исправительной колонии (ИК) в апреле этого года. Он вспоминает, каково ему пришлось пережить два года истязаний и бесчеловечной жестокости. Сначала Руслан попал в СИЗО № 1 Омска (этот изолятор был признан в 2015 году одним из лучших в стране) и только потом - в ИК-7.

- Это было в СИЗО № 1 Омска в понедельник 10 марта 2016 года, в тот день, когда меня привезли в это СИЗО. Нас, прибывших по этапу было 17 человек. Всех забили в маленькую камеру, стояли, как селедки в стакане. Выводили по одному в матрасовку, там было много сотрудников, на кровати стояла тарелка с гречневой кашей и ложка. И сотрудники говорили: «Ложку поел и проходи». Это преподносилось как обряд принятия новичка для отбытия наказания. Всех заставляли съесть по ложке каши. Ложка была одна на всех. Но нам нельзя прикасаться к этой посуде, нельзя кушать с нее. Это посуда обиженных. Я когда ехал, уже знал, что в этой тюрьме кушать нельзя. Что там посуда грязная, келешованная [общая с обиженными]. Нас хотели таким образом унизить. Я отказался есть этой ложкой. Остальные поели, их не трогали. Там на полу лежал раскатанный матрас и подушка обоссанная. Они мне сказали: «Мы сейчас будем тебя в мочу втыкать». Я говорю: «Втыкайте». Они меня начали макать, втыкать. А я запах не чувствую из-за травмы головы.

Сотрудников СИЗО было человек шесть-семь. Они мне ноги растянули на матрасе, со всех сторон держат, стянули с меня штаны, трусы и стали ложкой засовывать мне эту кашу в задний проход.

Ложек шесть-семь, наверное, кинули, а потом полтарелки высыпали и просто черенком швабры заталкивали в задний проход. Я на всю жизнь эту гречку запомнил, видеть ее не могу.

Как долго это продолжалось, не скажу. Когда с такими моментами сталкиваешься, о времени не думаешь. Потом еще начальник, полковник, пришел. Я говорю: «Это чего такое?» И он мне говорит: «Да нет, мои сотрудники такое не могут делать - и смеется».

Его стали избивать, а один из сотрудников помочился прямо на его раны. Руслан попал в больницу, где ему обмазали раны зеленкой, затем он сидел несколько дней на сухой голодовке и попал в ИК-7.

- Человека, кто заталкивал в меня гречку, я очень хорошо запомнил, я его лицо никогда не забуду. Звание у него было майор или капитан. Он оперативник с этого же централа. Он высокий, худой, на лицо бритый, светлый. И человека, кто мочился на меня, порезанного, если увижу, узнаю.

Когда я приехал в колонию, я на сотрудников изолятора написал заявление, отдал оперативнику. И потом мне пришло постановление из 10-го отдела полиции Омска, что, оказывается, я порезался, потому что не хотел отбывать срок в Омске, потому что это далеко от дома. И никакого насилия со стороны сотрудников СИЗО-1 не было.

В исправительной колонии Руслану пришлось еще хуже - его раздели, скрутили сзади руки и стали их ломать, растянули ноги, подсоединили к ним ток. Один из сотрудников подошел к нему сзади, сел на колени и произнес: «Кукарекай или изнасилую».

Руслана и других заключенных пытали изощренным способом - заставляли согнуться под 90 градусов и ходить именно так (в тюрьме это называли «корпус-90»). По состоянию здоровья Сулейманов инвалид, у него эпилепсия, и он долго не мог так передвигаться.

- Я ходил, смотря вниз, но особо не загинаясь. У меня сонная артерия из паха пересажена в шею, мне нельзя нагинаться, она тянет, у меня судорога. Еще я от эпилепсии таблетки принимаю. А они меня просто начали избивать. Когда начальник ЕПКТ Махмадбеков Шодибек Хаджибекович (сейчас там уже другой начальник ЕПКТ) бил меня по лицу, у него рука была почти открытая. Я ему повторял: «Не надо бить открытой рукой». Он же сам тоже мусульманин и знает, по мусульманским законам, ладошкой бить - это позор. У нас за это убивают людей. Достойно кулаком бить, потому что я-то мужчиной себя считаю. А он мне: «Ты чего мне будешь указывать…»

И после этого Махмадбеков бросил меня на матрас, и началось: пакет одели на голову, руки скрутили. Кто руки держал, я не видел, ноги мне держал Артем Анатольевич Халов. Там же был Тиде Иван Иосифович - он сейчас начальник ЕПКТ. Но он ничего не делал, он просто стоял. Махмадбеков орет как бешеный: «Принесите сюда все, принесите пакеты сюда, подушки, токовое устройство…» На ягодицы мне поставили подушку. Они знают, что когда пытают, бывает что сердце останавливается, мышцы расслабляются и человек обсирается, ссытся. И они начали меня пакетом душить, коленями в живот, дыхалку мне глушить…

Сулейманову удалось увидеть лица тех, кто над ним измывался, - обычно сотрудники колонии все делают в масках. Мужчина тут же заявил об избиениях и унижениях своему адвокату.

- Я ей в открытой форме ничего не говорил, потому что там все записывается в комнате встреч, но я ей просто сказал: «У меня перед лицом махать - это задета моя честь, это задета честь моего отца. За это будут отвечать. Если по этим законам мы ничего не сможем сделать, у нас есть свои обычаи. А потом пусть в тюрьму сажают, хоть вообще в землю закапывают, какая мне разница». И она это все вынесла к начальнику, они испугались. Этого начальника ЕПКТ сняли. Он сейчас там же в ОБ (отдел безопасности) работает, обыскными мероприятиями занимается.

В карантине в сушилке голых заключенных заставляли трогать друг у друга половые органы и танцевать друг с другом медляк. Но это уже не сотрудники, это заставляют делать именно осужденные.

Ирина Зайцева, один из правозащитников бывших заключенных, рассказывает, что подавала несколько заявлений в Следственный комитет. После этого в ИК-7 установили камеры, которые засняли все происходившее, видео показали в апреле этого года на омском телеканале, однако позже эту запись с сайта удалили. На вопрос, куда исчезло видео, ведущий программы ответил, что оно «самоудалилось» по неизвестным причинам.

Это были не единственные способы пытать заключенных: отправляли голыми в холод на улицу, а также заставляли здороваться с собаками и вести себя как собаки.

- Был там сотрудник, сейчас его на вольное поселение перевели. Так он одевал ошейник на шею человеку и заставлял осужденного на карачках бегать, как собачка, и команды разные давал: фас - кусать осужденных, голос - лаять, бегом… Зовут этого сотрудника Вася Трофимов. Он безжалостный человек.

Когда где-то за границей какие-то беспределы, какие-то пытки были, Россия в первую очередь возмущалась. А у них под носом, в Омске, проводится инквизиция, и они молчат.

«Пока не обосрешься и не обоссышься, будем продолжать»

Второй бывший заключенный, Малхо Бисултанов, попал в ИК-7 в феврале 2015 года. Его заставили раздеться и снять трусы.

- Я попросил разрешения обернуться полотенцем или нательным бельем, так как я человек верующий и полностью раздеться не могу. Дежурный Анатольевич спросил: «Ты отказываешься снять трусы?» Я ответил: «Да». Он удалился. На меня набросились три человека, завернули руки, надели на голову мешок и поволокли меня в кабинет напротив туалета, надели наручники на руки, связали ноги. На голову сверх мешка надели шапку-ушанку и обмотали скотчем и еще скотчем обмотали шею. Затем надели на безымянные пальцы обеих ног провода, облили тело водой и прицепили провод на гениталии и били меня током. Когда я терял сознание, они снова обливали водой и били по скулам.

Когда били током, у меня на груди сидел здоровый [крупный] человек. Он садился спиной к моему лицу и придерживал мои колени, когда от удара током я сгибался. Второй держал голову, а третий бил током. Не могу сказать, сколько это длилось по времени, так как я периодически терял сознание. Когда я орал и плакал, человек, который держал голову, своей рукой то закрывал мне рот, то открывал.

Когда я спрашивал: «За что вы меня мучаете, что вы хотите от меня?» Отвечали: «Пока не обосрешься и не обоссышься, будем продолжать».

Затем зажали мне нос, чтобы я мог дышать только через рот и через двойные наволочки поили меня водой. Когда я начинал рыгать, человек, который держал голову, поворачивал меня вправо и влево. Потом один провод с пальца ноги сняли и одели на головку члена, облили правую сторону живота, бросили туда провод, снова били током. Я потерял сознание. Когда я очнулся, поволокли в какой-то кабинет. В углу кабинета стояла клетка. Завели в клетку и пристегнули к клетке: одной рукой вверх, другой рукой на уровне середины клетки, так, чтобы я не смог садиться. Через каждый час приходили и меняли руки: верхнюю вниз пристегивали, а нижнюю наверх. Говорили мне, чтобы я работал руками, чтобы они не отекли. Но руками я двигать не мог, я их практически не чувствовал и тогда они били мне по рукам, материли, обзывали, ключом крутили между ягодицами, и это продолжалось до обеда следующего дня. Я был абсолютно голым, на голове у меня были надеты две наволочки с блевотиной, в которые я рыгал во время пыток.

Пытки продолжились и на следующий день - Бисултанова били током, подвешивали, душили, выдирали волосы на груди, били по ступням, надевали на голову мешок и вливали туда воду.

«Зэки в этой зоне как зомби»

Ваха Магомедхаджаев освободился из ИК-7 в январе этого года - там он пробыл 11 лет. Он вспоминает, что его и других заключенных пытали местное ФСБ, начальник колонии, оперативники.

- Вот эти люди ночью выводят, на второй этаж поднимают, руки сзади завязывают, в большой бачок воду набирают и опускают голову в бачок и держат, пока ты не затрясешься, вытаскивают и спрашивают: «Ты будешь признаваться? Будешь подписывать?» Очень сильно там мучают.

Пытки страшные. Тебя раздевают, к тебе подводят человека и говорят: «Сейчас он будет тебя насиловать, если не подпишешь. Сейчас дубинку тебе затолкаем».

Там еще клетка стоит в коридоре. Когда человека привозят, его ставят в эту клетку до обыска. И что они делают: полностью тебя раздевают, голым туда вешают, лишь чуть пальцами можно прикасаться к полу, на голову мешок одевают. Висишь, пока руки не посинеют, требуют признаться. Меня вешали и вниз головой. На второй-третий день прокурор приходил и говорил: «Че у тебя с глазами? Почему красные?» Я говорю: «Че может быть с глазами? Пытают здесь». А начальник колонии стоит и говорит: «Да у него давление поднялось, поэтому у него глаза красные. Мы ему таблетку дали, врача вызвали, сейчас он нормально». Прокурор улыбнулся и ушел. Местные прокуроры все знают, что там творится.

Зэки в этой зоне как зомби. В карантине заставляют прыжки делать как будто бабочек ловишь, ходить как гусеница, иглы под ногти загоняют… Очень страшно, когда на спину ложат, руки-ноги связывают, два-три человека на тебя на живот сядут, голову держат, нос прищепкой закрывают, чтобы нос не дышал, потом с бутылки тебе воду льют в рот. Это до того страшная пытка! Когда они воду льют, то глотка как будто разрывается, до того больно.

В это место [ИК-7] специально вывозят, зэкам достаточно сказать, что туда повезут, он сделал, не сделал, признается, только чтобы туда не ехать.

Не дают молиться. Говорят, один раз в день молитесь, хватит. Я за всю дорогу за молитву очень много пострадал. Они какого-то своего мулу завели, татарина и он говорит: «Да вам не надо молиться, вы же в тюрьме сидите, режим нарушать нельзя, дома будете молиться».

Человек боится жаловаться, ему там сидеть, а комиссия приедет и уедет, а тебе придется здесь оставаться. Если пожалуешься, они потом тебе говорят: «Мы тебя сейчас в гарем загоним, в обиженку и всю дорогу тебя будем бить». Поэтому человек там все терпит. Если на работу опоздал, какой-то косяк, на второй, третий этаж поднимают, в оперативный отдел и там киянкой [большой молоток] деревянной в растяжку вставляют. И киянкой по спине, по ягодицам бьют, перчатки боксерские надевают и лупят тебя по голове.

Фельдшер никакие побои не регистрирует. Если что болит, она говорит: «Выпей Цитрамон». Если другую таблетку спросишь, она пойдет жаловаться: «Он меня оскорбил, зубы показывал». И зэка бьют, чтоб больше не обратился к ним за медпомощью.

Когда кто-то приезжает, они все красиво сделают, а на самом деле, что творится внутри, - это страшно.

«Когда все это закончится?»

Пострадавшим от пыток сотрудников колонии оказался и Павел Фролов. Он написал письмо, в котором попросили немедленной огласки ужасов внутри тюрьмы - его подвешивали, через него пропускали ток, сломали ему пальцы карандашом.

- Болит у меня рука, все болит в связи с моими истязаниями. Ведь меня подвешивали, я сутки висел. Негодяи! На ЛПУ ОБ-11 [областная больница УФСИН РФ по Омской области] я два раза встречался с прокурором, все рассказал ему. Попросил, чтобы установили камеры в медицинском кабинете и в кабинете приема осужденных. Везде есть, а в этих местах нет! Ведь сама неотвратимость того, что за ними наблюдают, заставляет вести себя прилично. Уже почти два года как я сижу один, меня не покидает мысль - когда это все закончится?! Они меня замучили! Здесь нет закона, когда я о нем говорю, - меня пытают: подвешивают, ток и т. д. и т. п.

Из камеры требуют выходить в трусах. Спать не дают, стучат по двери кулаками, шумят, гремят, пугают, включают музыку. Говорят: «Приди в себя, ты приехал на семерку!» Не знаю, насколько меня еще хватит.

Понимаешь, об этом должно знать общество! Нужна огласка! Этому нужно положить конец!

Обо всех этих нескончаемых ужасах бывшие заключенные рассказали адвокатам и правозащитникам после выхода из тюрьмы. Все признания записаны на камеру, было подано заявление на УФСИН по Омской области, однако куда бы ни обращались адвокаты, им приходит ответ: «Все нормально».

Милиции не обойтись без сексотов, стукачей, топтунов, тихарей всевозможных агентов, доносчиков, провокаторов. Знакомство с этой частью мира тюрьмы и зоны у новоявленного зека начинается иногда уже в КПЗ. Возможно, в каких-то камерах ставят (и ставили) подслушивающие устройства, но, видимо, чтобы получить важную информацию, нужно еще и разговорить жертву "стука". А для этого требуется свойский бывалый "паренек", желательно прилично татуированный и умеющий славно "ботать по фене". Именно на такого напоролся один мой знакомый, и не в КПЗ, не в тюремной камере, а в коридорчике прокуратуры, куда явился на допрос. Следователь сказал: обождать... Тут же уныло отсиживался на стуле синий от татуировок, видавший Крым и Рым дядя, подначивший наивного моего товарища на разговор. Сам "дядя" вел этот разговор в основном через "век свободы не видать" и "бля буду" и популярно и авторитетно разъяснил, что нужно делать, чтобы не сесть. Проговорили они битый час, после чего "дядя" зашел к следователю (по очереди, братан!). Вскоре "дядя" вышел из кабинета и исчез, а приятель из того же кабинета отправился в КПЗ и на долгие пять лет в зону усиленного режима. Так закончилась его встреча с так называемой "вольной наседкой".

"Наседки" - непременный элемент той части тюрьмы, где обитают подследственные. Они "работают" в четком взаимодействии с милицией, прокуратурой и тюремной администрацией. Они вызывают на разговор, втираются в доверие к "объекту" и выуживают из него сведения для дознавателей. Это может быть информация о местонахождении краденых вещей, "подельников", оружия да чего угодно! Судьба их, в случае разоблачения, незавидна: хорошо, если просто надругаются, не станут ломать ноги, руки, позвоночник; душить полотенцем. Если "наседка" успеет выломиться с хаты, застучит руками и ногами в железную дверь, то ее спасут контролеры: переведут в безопасное место: в санчасть, в другую камеру... На "наседку" есть свои ловцы-специалисты, которые, к примеру, по внешнему виду экскрементов могут определить - что недавно ел этот паренек, вызванный якобы к врачу или адвокату.

Само понятие "стукач" долгое время ассоциировалось у нас в основном с "политикой"; в основном это было стукачество примитивное: кто-то что-то где-то сказал о комто или о чемто; написал нечто выходящее за рамки идеологии... сообщить об этом в "органы" мог вполне обычный, но чересчур бдительный гражданин. Но, видимо, существовали (и существуют) не просто "стукачи", а профессиональные сексоты. В котельной, где я работал, местная милиция сжигала как-то раз ненужную документацию: в этой куче бумаг много было чего интересного. На глаза мне попалась карточка на выбывшего (умершего) сексота - вполне официальный документ. Особенно удивила графа "В какой преступной среде может работать (ненужное зачеркнуть). И далее следовало: "молодежь, наркоманы, таксисты". К карточке были приколоты корешки расходных ордеров, все почему-то на 30 иудиных рублей-сребренников...

Зоновские стукачи делятся на должностных и подневольных. Завхоз отряда, шнырь, нарядчик и другие, подобные им, должны докладывать администрации (начальнику отряда, оперу) о происходящем. Поэтому никому и в голову не придет вести опасные разговоры в их присутствии. Куда опаснее стукачи из "своих", попавшие в эту "струю" под угрозами "кумовьев" (оперчасти), запуганные, буквально зомбированные своим страхом. Они могут делить с тобой кусок хлеба, пить чифир, беседовать на жизненные темы и тут же сдавать "с потрохами" всю подноготную. Помнится, какой-то доброхот подслушал мой разговор с приятелем: тема была сугубо церковная нынче безобидная. А тогда, в 1985 году, "Куму" церковная тема не понравилась, и он провоцировал нас с приятелем на откровенную грубость. Кто конкретно "стукнул" я так и не узнал. Отделался лишением "ларька". А приятель лишением краткосрочного свидания...

Расправа со "стукачом" в зоне такая же, как и в тюрьме. Если повезет могут расколоть на голове табурет или сделать "Гагарина": затолкать в тумбочку и сбросить со второго или третьего этажа. Еще безобидней групповое надругательство и опущение до разряда "петухов".

В общем, "стукаческий" хлеб тяжел и горек, и участь их незавидна. Редкий из них доживает до мемуарного возраста.

А распознать "стукача" проще простого. Сидит он, например, как будто письмо пишет. Бормочет: "Здравствуй, мама!.." А загляни через плечо "Довожу до вашего сведения..."

А если серьезно избегайте, особенно в тюрьме, опасных разговоров, касающихся вашего "дела". По тюремно-лагерным "понятиям", никто не имеет права расспрашивать вас о перипетиях дела, если вы под следствием; да и в зоне это не принято, равно как и вопросы о статье: мол, за что? где? как? Кому надо, узнает все сам, без вашей помощи.

ОБЩЕНИЕ С ТЮРЬМОЙ

Иногда вновь прибывшему предлагают взять "погонялово" (кличку) крикнуть с решки: "Тюрьма, дай кличку!" И тюрьма откликается: одни отвечают серьезно ("Косой!" "Сизый!" "Чума!"), другие хохмят, предлагая клички типа "Петушок", "Козлик", "Полкан" и т.д. и т.п. За это и сами облаиваются другими "хатами". Так забавляются первоходочники и малолетки.

Общение с соседней камерой везде осуществляется поразному. Можно откачать в унитазе воду и общаться как по телефону, а то и передавать всякую всячину: курево, "малявы" и т.д. В одной из камер "Крестов" ухитрились разобрать кладку в вентиляционном отверстии и даже обменивались рукопожатиями. Можно склеить из газеты трубу и запускать стрелу с ниткой на решку противоположного корпуса (видел спецов: выдували стрелу очень далеко и очень точно). Менее распространено перестукивание, хотя это самый надежный способ.

Тридцать букв алфавита без "е" и мягкого и твердого знаков помещаются в такой таблице:

А Е л Р Х ы

Б Ж м С Ц э

В 3 н Т Ч ю

Г И о у Ш я

один удар пауза три удара пауза два...

К примеру, буква "Д" пять ударов; буква "М" удара. И так далее...

В некоторых старых тюрьмах ухитрялись разбирать потолочные перекрытия и проникали в камеры ниже этажом, как в романе "Граф Монте-Кристо". Из тюрьмы в тюрьму ходят легенды о таких проникновениях в женские камеры:

"Эх, братва! Что там было!" В таких легендах есть доля правды, на пустом месте ничего не рождается...

С женщинами можно пообщаться заочно, покричать им, они ответят, могут даже спеть что-нибудь радостное или печальное. В Выборгской тюрьме из мужского отделения бани пробурили отверстие в женское и видели в него да что, собственно, такого можно увидеть сквозь метровую толщу и дырку два сантиметра в диаметре?!!

В той же тюрьме запуливали малявы на улицу, переговаривались с подружками, приехавшими поддержать дорогого человека.

Сейчас, говорят, в некоторых тюрьмах за определенную мзду пупкарь может сводить зека в другую "хату" пообщаться с "кентом" (другом). Да и к женщинам, наверное, водят... Главное, живым оттуда прийти.

ФОРМЫ БОРЬБЫ ЗЕКА ЗА СВОИ ПРАВА

Зек имеет право жаловаться.

Впрочем, в недавние еще времена на жалобы почти не обращали внимания. Зек требовал прокурора по надзору, а оперчасть присылала тюремного "пожарника": он выслушивал претензии и обещал наказать виновных, что-то разрешить и т.п. Однако грамотные жалобы иногда имели действие.

Один мой знакомый в ответ на сорванный крест написал четыре бумаги:Горбачеву, Патриарху Московскому и всея Руси, Генеральному прокурору и почему-то Валентине Терешковой. Жалобы никуда не отослали, конечно, но крест вернули, хотя за сутки до этого начальник оперчасти обещал из жалобщика сделать "католика": "Подвешу к трубе: ты у меня, рожа, без почек останешься!" Сейчас, слава Богу, кресты не срывают...

Грамотная жалоба тоже не аргумент - на кого нарвешься. Один опер боится грамотных, другой - ненавидит.

Что-либо просить у администрации чаще всего бесполезно. То, что тебе положено на законных основаниях, они сами дадут, а исключение из правил делать не будут, даже если это допускается законом и инструкциями МВД.

"Если у человека татуировки на пальцах, то он точно сидел"

Очевидно, что тут имеются ввиду т.н. "перстни" и их обладатель действительно чаще всего окажется бывшим арестантом. Но у подавляющего большинства сидельцев никаких "перстней" на пальцах нет. Так что признак првильный, но почти что бесполезный.

"Сидевшие пьют много крепкого чая"

Даже не пробуйте предлагать недавно освободившемуся человеку попить чайку. Он его за решеткой напился на всю оставшуюся жизнь, а на воле будет пить совсем другие напитки.

" Сидевшие разговаривают на фене"

По-моему. у нас полстраны пытается так разговаривать. Как говорил один мой знакомый рецидивист: "кругом одни блатные - просто наХХХ некого послать". Но здравое зерно в этом наблюдении есть - только касается оно отдельных слов, о чем поговорим опять-таки позже.

"Надежный признак - если человек вроде как здоровый, но неестественно худой"

Самыми худыми, но при этом здоровыми были на моей памяти друзья-альпинисты, вернувшиеся из экспедиции. А многие сидельцы, наоборот, вес набирают. Есть и такие, кто активно занимаются в лагерях бодибилдингом и на худых зеков они точно не похожи.

"Если на корточках сидит, когда выжидает или отдыхает"

Справедливо было сказано в комментах, что такой человек может быть просто из Средней Азии или Кавказа. А вот большинство арестантов "на кортах" уже не сидят. Ушла эта традиция.

"Уроните что-нибудь со стола - если кто-то поднял, то не сидел"

В лагерях есть юмористы. которые отправляют уронивших на пол ложку новичков-этапников "выгонять масть". апример, выйти на улицу и спеть песенку "масть-масть уходи, тру-ля-ля, тру-ля-ля". Но это не более, чем шутка. Не говоря уже о том, что на воле и в заключении действуют разные правила. Так что это не более, чем миф. А если это сиделец с особого режима "("особист" или "полосатик", как их называют), то тут вообще разговор особый. Для разрядки расскажу вам анекдот по теме. Идет "особист", а навстречу ему - арестант с пакетом еды. "Особист" говорит: "братуха, что это у тебя? Колбаса??? Тот отвечает: "колбаса, только я - обиженный". Особист (выхватывая колбасу из пакета): "да что ты на себя наговариваешь!".

Так что же в действительности отличает "сидельцев" от обычных людей?

Прежде всего, нужно различать людей. только что освободившихся и тех, кто уже успел на воле прийти в себя. Также как и отсидевших серьезный срок и какие-нибудь несчастные полгода-год. Огромная разница и между различными "режимами" отсидки, например между ушедшим в штабные "козлы" коммерсом и теми, кого "крепят" в ШИЗО и СУСе.

Недавно освободившихся безошибочно вычисляют на улицах сотрудники полиции - по специфическому взгляду и некоторым другим приметам. Например, если человек при появлении челвека в форме прячем мобильник - не сомневайтесь, наш клиент.

В целом же бывших арестантов выдают некоторые особенности речи. Например, они вместо "спросил" говорят "поинтересовался". Могут у них промелькнуть такие специфические словечки, как "на фоксе" (повышенное внимание), "заточковано" (зафиксировано, записано), "шумани" (в значении "позови"), "шконарь", "кругаль", "шленка","заточка" и так далее. Крайне аккуратно бывшие сидельцы используют матерную ругань, особенно - применительно к личности собеседника. Но вероятнее всего, отфильтровать эти особенности речи сможет только такой-же бывший сиделец.

Бывалого арестанта можно заметить по особенностям поведения в некоторых специфических ситуациях. Например - в забитом под завязку плацкартном вагоне он будет двигаться так, что не создаст и одной проблемы или неудобства у окружающих, а свои дела переделает все, какие нужно. Может быть заметно поведение бывших арестантов и в разговорах "на повышенных тонах", когда сказывается специфическая закалка. Но опять-таки, эти нюансы быстро "считает" только такой-же бывший сиделец, а для обычного наблюдателя они верятнее всего нио о чем не расскажут.

Если говорить начистоту, то уже через пару месяцев, тем более- через полгода после освобождения, вы в большинстве случаев не сможете отличить бывшего арестанта от того, кто не сидел. Если, конечно, не увидите у него на пляже синюю надпись во всю грудь: "не вам, блядям, в моей душе копаться", обрамленную свастиками (реальный случай!).

Поднимая эту тему, хотелось обратить внимание на то, что бывшие сидельцы - тоже люди. И записывать их всех в "опасные животные" - неправильно. Правда, и испытывать какие-либо иллюзии по поводу "справедливости криминального мира" - крайне опасно.

Можно сшить тапочки или утеплитель на поясницу из одеяла; можно... Впрочем, нынешняя "демократизация" коснулась и тюрем: в некоторых СИЗО гонят самогон, заквашивая плесневеющий хлеб в полиэтиленовых кульках. Во многих камерах есть телевизоры, они и скрашивают существование футболом, боевиками и навязчивой эротикой музыкальных клипов. Нетрудно, впрочем, догадаться, что бывает, когда один хочет "ловить сеанс" на просмотре Ким Бессинджер и Микки Рурка, а другой охоч жо футбола... Хорошо, если криком да оплеухами заканчивается дискуссия, бывает и хуже.
Книги и газеты
Книги в тюрьме есть.
Некоторые даже читают их: в основном это отечественная и зарубежная классика без многих страниц, использованных на самокрутки и на изготовление игральных карт. Иногда удается сговориться с библиотекаремразносчиком, он может исполнить заказ на определенную литературу: ведь о тюремных и лагерных библиотеках ходят легенды. В 1985 г. я видел в лагерной библиотеке полное собрание сочинений Станиславского, брал для прочтения "Бесы", сборник статей Ролана Барта по лингвистике, Леви-Стросса; романы "На ножах" и "Взбаламученное море" Писемского... Попробуй, найди в те годы в штатной городской библиотеке... изъятый из фондов роман Г. Владимова "Три минуты молчания".
Можно выписать газеты и журналы. Раньше выписывали больше, теперь меньше: не та цена. Возможностей скрасить тюремно-лагерную жизнь много, везде они разные. Меняются времена, меняются нравы избитая, но верная сентенция. Многое зависит и от администрации, которая или ужесточает систему запретов, или дает какието поблажки. Делается это чаще всего произвольно, ибо никак не может повлиять на т.н. "дисциплину" и общий порядок жизни.
ОБЩЕНИЕ С ПЕРСОНАЛОМ
Помощнички
К "персоналу" тюрьмы относятся все, кто носит форму внутренних войск (надзиратели, корпусные старшины, оперативники"кумовья", врачи и медсестры), а также зеки хозобслуги (баландеры пищеблока, разновидные шныри-уборщики, электрики и санитары, сантехники, банщики, парикмахеры и фотографы).
Для зеков хозобслуги существуют все льготы "козлов" зоны, однако всегда есть опасность нарушений, за которые могут отправить в зону это этап, боксы, "столыпинский" вагончик, пересыльные тюрьмы и опасность быть узнанным и в лучшем случае покалеченным.
Зеков, оставленных отбывать срок в СИЗО, конечно, хорошо кормят за счет остальной братвы, томящейся в душных камерах. Раздача пищи развратит любого: один баландер раздавал сахар, соорудив второе дно в ковшике и уменьшив пайку на треть; другой привязал к черпаку большую недоваренную рыбу, и всякий, кто видел эту рыбу через "кормушку", думал, что она попадет ему в шлюмку (миску). Однако рыба сваливалась вниз и висела на веревочке. "Эх, думал зек, не попала, гадина..." За такие фокусы с едой, конечно, могут жестоко наказать. Но и баландер в безвыходном положении: ведь сахар выдает другой, более упитанный "козел", и сахару этого не хватит на всех, если придерживаться нормы... И себе надо прибавочку сделать. И рыбку съесть...
Наказать могут мгновенно: выплеснут в лицо горячую кашу, а затянут в "кормушку" глаз выбьют или надругаются самым похабным образом.
Через баландеров, однако, передают малявы (записки) в другие "хаты". Движимый подсознательным страхом раздатчик пищи иногда доносит маляву по назначению, но чаще в оперчасть. Исключение составляют, может быть, лишь авторитетные отправители и адресаты, могущие согнать баландера с "жирного" места, нажав на неведомую блатпедаль... Иных моментов соприкосновения с этой частью персонала у правильного зека нет. Ну, баня, фото, прожарка...
Начальнички
Персонал в форме намного ближе к зеку. В тюрьме строгих правил пупкарь (надзиратель) заглядывает в камеру через глазок довольно часто. Если что-то показалось подозрительным открывает "кормушку" и смотрит через нее. Если происходит что-то из ряда вон выходящее зовет подмогу и с ней входит в камеру.
Начинается шмон (обыск) незапланированное мероприятие, нарушающее жизнь зеков самым бессовестным образом. Отнимаются в первую очередь самодельные карты, всяческие поделочки и острорежущие и колющие предметы. В зависимости от настроения пупкарь может засветить кому-нибудь подвернувшемуся под руку деревянным молотком по ребрам. Таким молотком проверяют "решку" (решетку) как звенит? нет ли надпила? и "кабуру" (стену) нет ли подкопа?
Однако тот же самый пупкарь за определенную сумму принесет в камеру все, что угодно: чай, водку, сигареты. Или на самых выгодных для себя условиях обменяет вышеуказанное на хорошие вещи. Скажем, новорусский красный "лепень" (пиджак) ушел бы, наверное, пачек за 5 индийского чая... Ну ладно, за 10... А кожаная "бандитка" за литр суррогатной водки в грелке... "Рыжье" (золотые изделия) ценится выше, но предлагать его опасно: могут провернуть шмон и "отмести" товар без отдачи.
Многое в жизни зека зависит от пупкаря. (На юге их называют почему-то "цириками".) Пупкарь ведет зека на прогулку, к врачу; в его власти вовремя оказанная медпомощь, пусть она и примитивна. Он может передать если и не маляву (хотя и такое возможно), то хотя бы сообщение родным: жив, мол, здоров, передайте курево и побольше сала. Пупкарь принимает жалобы и заявления, первым реагирует на объявленную голодовку или вскрытые вены, иногда просто беседует на различные темы с кемнибудь из зеков. "Уболтать" его как мента из КПЗ довольно сложно: в тюрьме служат люди опытные. Они в общем-то "сидят", но бессрочно. Попадаются легендарные личности вроде прапорщика по кличке Маргарин в Каширской тюрьме, которого помнят до сих пор многие поколения зеков.
ЗДРАВСТВУЙТЕ, МАМА...
Довожу до вашего сведения...
Милиции не обойтись без сексотов, стукачей, топтунов, тихарей всевозможных агентов, доносчиков, провокаторов. Знакомство с этой частью мира тюрьмы и зоны у новоявленного зека начинается иногда уже в КПЗ. Возможно, в каких-то камерах ставят (и ставили) подслушивающие устройства, но, видимо, чтобы получить важную информацию, нужно еще и разговорить жертву "стука". А для этого требуется свойский бывалый "паренек", желательно прилично татуированный и умеющий славно "ботать по фене". Именно на такого напоролся один мой знакомый, и не в КПЗ, не в тюремной камере, а в коридорчике прокуратуры, куда явился на допрос. Следователь сказал: обождать... Тут же уныло отсиживался на стуле синий от татуировок, видавший Крым и Рым дядя, подначивший наивного моего товарища на разговор. Сам "дядя" вел этот разговор в основном через "век свободы не видать" и "бля буду" и популярно и авторитетно разъяснил, что нужно делать, чтобы не сесть. Проговорили они битый час, после чего "дядя" зашел к следователю (по очереди, братан!). Вскоре "дядя" вышел из кабинета и исчез, а приятель из того же кабинета отправился в КПЗ и на долгие пять лет в зону усиленного режима. Так закончилась его встреча с так называемой "вольной наседкой".
"Наседки" - непременный элемент той части тюрьмы, где обитают подследственные. Они "работают" в четком взаимодействии с милицией, прокуратурой и тюремной администрацией. Они вызывают на разговор, втираются в доверие к "объекту" и выуживают из него сведения для дознавателей. Это может быть информация о местонахождении краденых вещей, "подельников", оружия да чего угодно! Судьба их, в случае разоблачения, незавидна: хорошо, если просто надругаются, не станут ломать ноги, руки, позвоночник; душить полотенцем. Если "наседка" успеет выломиться с хаты, застучит руками и ногами в железную дверь, то ее спасут контролеры: переведут в безопасное место: в санчасть, в другую камеру... На "наседку" есть свои ловцы-специалисты, которые, к примеру, по внешнему виду экскрементов могут определить - что недавно ел этот паренек, вызванный якобы к врачу или адвокату.
Само понятие "стукач" долгое время ассоциировалось у нас в основном с "политикой"; в основном это было стукачество примитивное: кто-то что-то где-то сказал о комто или о чемто; написал нечто выходящее за рамки идеологии... сообщить об этом в "органы" мог вполне обычный, но чересчур бдительный гражданин. Но, видимо, существовали (и существуют) не просто "стукачи", а профессиональные сексоты. В котельной, где я работал, местная милиция сжигала как-то раз ненужную документацию: в этой куче бумаг много было чего интересного. На глаза мне попалась карточка на выбывшего (умершего) сексота - вполне официальный документ. Особенно удивила графа "В какой преступной среде может работать (ненужное зачеркнуть). И далее следовало: "молодежь, наркоманы, таксисты". К карточке были приколоты корешки расходных ордеров, все почему-то на 30 иудиных рублей-сребренников...
Зоновские стукачи делятся на должностных и подневольных. Завхоз отряда, шнырь, нарядчик и другие, подобные им, должны докладывать администрации (начальнику отряда, оперу) о происходящем. Поэтому никому и в голову не придет вести опасные разговоры в их присутствии. Куда опаснее стукачи из "своих", попавшие в эту "струю" под угрозами "кумовьев" (оперчасти), запуганные, буквально зомбированные своим страхом. Они могут делить с тобой кусок хлеба, пить чифир, беседовать на жизненные темы и тут же сдавать "с потрохами" всю подноготную. Помнится, какой-то доброхот подслушал мой разговор с приятелем: тема была сугубо церковная нынче безобидная. А тогда, в 1985 году, "Куму" церковная тема не понравилась, и он провоцировал нас с приятелем на откровенную грубость. Кто конкретно "стукнул" я так и не узнал. Отделался лишением "ларька". А приятель лишением краткосрочного свидания...
Расправа со "стукачом" в зоне такая же, как и в тюрьме. Если повезет могут расколоть на голове табурет или сделать "Гагарина": затолкать в тумбочку и сбросить со второго или третьего этажа. Еще безобидней групповое надругательство и опущение до разряда "петухов".
В общем, "стукаческий" хлеб тяжел и горек, и участь их незавидна. Редкий из них доживает до мемуарного возраста.
А распознать "стукача" проще простого. Сидит он, например, как будто письмо пишет. Бормочет: "Здравствуй, мама!.." А загляни через плечо "Довожу до вашего сведения..."
А если серьезно избегайте, особенно в тюрьме, опасных разговоров, касающихся вашего "дела". По тюремно-лагерным "понятиям", никто не имеет права расспрашивать вас о перипетиях дела, если вы под следствием; да и в зоне это не принято, равно как и вопросы о статье: мол, за что? где? как? Кому надо, узнает все сам, без вашей помощи.
ОБЩЕНИЕ С ТЮРЬМОЙ
Иногда вновь прибывшему предлагают взять "погонялово" (кличку) крикнуть с решки: "Тюрьма, дай кличку!" И тюрьма откликается: одни отвечают серьезно ("Косой!" "Сизый!" "Чума!"), другие хохмят, предлагая клички типа "Петушок", "Козлик", "Полкан" и т.д. и т.п. За это и сами облаиваются другими "хатами". Так забавляются первоходочники и малолетки.
Общение с соседней камерой везде осуществляется поразному. Можно откачать в унитазе воду и общаться как по телефону, а то и передавать всякую всячину: курево, "малявы" и т.д. В одной из камер "Крестов" ухитрились разобрать кладку в вентиляционном отверстии и даже обменивались рукопожатиями. Можно склеить из газеты трубу и запускать стрелу с ниткой на решку противоположного корпуса (видел спецов: выдували стрелу очень далеко и очень точно). Менее распространено перестукивание, хотя это самый надежный способ.
Тридцать букв алфавита без "е" и мягкого и твердого знаков помещаются в такой таблице:
1 2 3 4 5 6
А Е л Р Х ы
Б Ж м С Ц э
В 3 н Т Ч ю
Г И о у Ш я
д К п ф Щ
один удар пауза три удара пауза два...
К примеру, буква "Д" пять ударов; буква "М" удара. И так далее...
В некоторых старых тюрьмах ухитрялись разбирать потолочные перекрытия и проникали в камеры ниже этажом, как в романе "Граф Монте-Кристо". Из тюрьмы в тюрьму ходят легенды о таких проникновениях в женские камеры:
"Эх, братва! Что там было!" В таких легендах есть доля правды, на пустом месте ничего не рождается...
С женщинами можно пообщаться заочно, покричать им, они ответят, могут даже спеть что-нибудь радостное или печальное. В Выборгской тюрьме из мужского отделения бани пробурили отверстие в женское и видели в него да что, собственно, такого можно увидеть сквозь метровую толщу и дырку два сантиметра в диаметре?!!
В той же тюрьме запуливали малявы на улицу, переговаривались с подружками, приехавшими поддержать дорогого человека.
Сейчас, говорят, в некоторых тюрьмах за определенную мзду пупкарь может сводить зека в другую "хату" пообщаться с "кентом" (другом). Да и к женщинам, наверное, водят... Главное, живым оттуда прийти.
ФОРМЫ БОРЬБЫ ЗЕКА ЗА СВОИ ПРАВА
Зек имеет право жаловаться.
Впрочем, в недавние еще времена на жалобы почти не обращали внимания. Зек требовал прокурора по надзору, а оперчасть присылала тюремного "пожарника": он выслушивал претензии и обещал наказать виновных, что-то разрешить и т.п. Однако грамотные жалобы иногда имели действие.
Один мой знакомый в ответ на сорванный крест написал четыре бумаги:Горбачеву, Патриарху Московскому и всея Руси, Генеральному прокурору и почему-то Валентине Терешковой. Жалобы никуда не отослали, конечно, но крест вернули, хотя за сутки до этого начальник оперчасти обещал из жалобщика сделать "католика": "Подвешу к трубе: ты у меня, рожа, без почек останешься!" Сейчас, слава Богу, кресты не срывают...
Грамотная жалоба тоже не аргумент - на кого нарвешься. Один опер боится грамотных, другой - ненавидит.
Что-либо просить у администрации чаще всего бесполезно. То, что тебе положено на законных основаниях, они сами дадут, а исключение из правил делать не будут, даже если это допускается законом и инструкциями МВД.
Можно объявить голодовку. Однако согласно "понятиям", ее нужно довести до конца. Так же как и в остальном: пригрозил исполни, достал нож бей. Жестоко, может быть, но иначе нельзя. Потому что снятая безрезультатная голодовка дает администрации повод не реагировать на подобные протесты других зеков.
Некоторые зеки вскрывают вены: на эти штуки менты перестали реагировать уже давно. Более впечатляет вскрытие брюшной полости и вываливание собственных кишок в алюминиевую шлемку перед изумленным и испуганным пупкарем. Но это для серьезных людей. К тому же существует точный способ исполнения этого действа, не все с ним знакомы. Это не харакири, не ножичком специальным делается, а заточенным "веслом" (ложкой)...
Глотают и эти самые "весла", а в зоне - сварочные электроды.
Сейчас в тюрьмах участились бунты, но ничего хорошего они зекам не сулят. Временные послабления, временные нормы питания. Месяц прошел - все возвращается на круги своя. Однако нельзя отрицать право зека на протест в любой форме: бывают исключительные обстоятельства, когда только бунт способен изменить тяжелое положение большинства.
Подавляются бунты, как в тюрьме, так и в зоне, жестоко. Под мясорубку карательных мер попадают все без исключения: одних убивают, других сажают, третьих избивают до частичной потери здоровья.
Есть еще один способ борьбы: забастовка. Но в условиях зоны этот способ легко провоцируется администрацией в бунт: у оперчасти всегда найдутся помощники-провокаторы, да и весьма велика возможность нервного срыва практически у любого зека...
При любой форме протеста, если руководствоваться тюремно-лагерными "понятиями", необходимо стоять до конца. Сломленная натура теряет уважение. А потеря уважения увеличивает тяготы тюремной (и зоновской) жизни вплоть до невыносимых...
ФОРМЫ БОРЬБЫ АДМИНИСТРАЦИИ С ЗЕКОМ, ОТСТАИВАЮЩИМ СВОИ ПРАВА
Если говорить о зоне и тюрьме как о модели свободного общества, в которой концентрируются все пороки и положительные стороны, то легко можно предугадать любые изменения как в инструкциях МВД, так и во внутреннем смысле "понятий". Демократизация, либерализация с одной стороны; беспредел с другой; также и наоборот...
Основные формы подавления в тюрьме и в зоне карцер, пониженное питание, лишение передач и свиданий, физическое насилие, унижения различных видов, вплоть до угрозы перевода (в тюрьме) в "петушиную хату". Да и в некоторых зонах практикуются такие методы.
Нет ничего страшнее "прессхаты". Это специальная камера, в которой отсиживаются приговоренные (по тюремному закону) зеки: стукачи, фуфлыжники, крысятники и просто отмороженные мордовороты, возжелавшие вкусить возможных благ и боящиеся зоны как огня... Тут вытаптывают из "почтальона" воровскую маляву, денежный грев, выбивают показания или местонахождение денег из особо упрямых подследственных. Сплошь и рядом существование "прессхат" отрицается, но и подтверждается многочисленными свидетельствами прошедших этот ад земной. Вот что происходило в одной из "крытых" (истинных тюрем), по свидетельству очевидца:
"...Людей с этапа, подозреваемых в том, что они провозили деньги или иные ценности, кидали "под загрузку" после распределения в какую-либо из "пресскамер", где их избивали до полусмерти, забирали все вещи, которые были при них, и все более-менее ценное. Деньги обычно провозили в желудке: их запаивали в целлофановые гильзы и глотали. В "пресскамерах" об этом знали. Людей, которых закидывали с этапа, "лохмачи" привязывали к батарее, заставляли оправляться под контролем и держали до тех пор, пока не убеждались, что все деньги вышли. Золотые зубы или коронки вырывали изо рта или выбивали. Все награбленное "лохмачи" оставляли себе, а избитого и ограбленного заключенного... передавали надзирателям. Золото, деньги и другие ценности передавали оперу, закрепленному за данным корпусом. Этот опер снабжал "лохмачей" чаем и куревом. Утаить что-либо от опера "лохмачи" не могли, ибо "опер" ("кум") периодически вызывал каждого в отдельности на беседу и узнавал все..." ("Завтра", N 4, 1997, "Путь к свету", В. Податев.)
Возможно существование и т.н. "подпрессовывающих" камер, где создается, с целью воздействия на упрямца, невыносимая обстановка с все нарастающим давлением. Это потоньше, чем прямое выбивание, но тоже действует...
Карцер - пониженное питание, холод (или жара), сырость и туберкулез в перспективе. И надзиратели в карцерах особые: некоторые поливают пол водой, другие - самого зека... Лучше не попадать в карцер или в ШИЗО (в зоне); впрочем, лучше вообще не садиться в тюрьму.
Однако, если попал приходится терпеть, ибо по-простому сократить какие-либо сроки представляется невозможным. Шконка в карцерах закрывается в стену и на замок до 23 часов (как и на армейской гауптвахте), лежать нельзя, сидеть сложно... Чтобы зеки не особенно рассиживались в дневное время, в одной южной тюрьме пол в карцере сделали так называемой "шубой": такому проведению досуга позавидовали бы матерые йоги... На южных зонах морят в ШИЗО жарой, а на севере холодом.
В сравнении с карцером и ШИЗО, ПКТ и "пресскамерой" всевозможные "лишения" кажутся со стороны детскими наказаниями. Однако когда человека, отсидевшего половину срока (5-7 лет), неожиданно лишали первой же положенной посылки, это было для него тяжелейшим ударом даже более моральным, чем материальным...
Среднее звено администрации (пупкари, рядовые "кумовья", прапорщики) чувствует себя в местах лишения свободы вершителем судеб их "непогрешимость" и Папе Римскому даст сто очков вперед.
Один мой знакомый угодил в карцер только по той причине, что был из города С. А именно в этом городе получил по морде начальник оперчасти во время летнего отпуска. Другого отправили по этапу в город В., на Дальний Восток, только потому, что фамилия его совпадала с названием города: "кум" пошутил и бедолага трясся в "столыпинском" вагоне долгих три месяца, прошел Крым и Рым многих пересылок, в том числе и беспредельную Новосибирскую...
Противостоять беспределу "администрации" можно лишь с помощью полного спокойствия во всем, при любом проявлении протеста: будь это законные жалобы и заявления или "незаконные" глотания электродов. Тут зеку ничего не потребно, кроме собственной воли, хотя с Божьей помощью лучше обойтись без насилия над своими внутренними органами и больше давить на внутренние органы "системы".
Несомненно, что "Система" та же, что и десять пятнадцать лет назад. А двадцать лет назад начальник оперчасти одной из зон с гордой злобой говорил автору: "Я сталинский сокол!"
РАЗДЕЛЕНИЕ: КАСТЫ, МАСТИ, РАЗРЯДЫ
В местах лишения свободы заключенные делятся на несколько довольно замкнутых групп. Это блатные, мужики, козлы и неприкасаемые, парии тюрьмы и зоны петухи (гребни, пивни, шкварные, опущенные, обиженные), пернатые, кочеты и т.д. и т.п. Рассмотрим сначала весьма длинную историю происхождения этих каст.
"Мужики"
Это самая многочисленная лагерная прослойка. "Мужиками" живут в зоне и тюрьме как случайные люди ("бытовики"), так и преступники-профессионалы, не примкнувшие ни на воле, ни за решеткой к какой-либо преступной группировке.
"Мужики" тянут срок, вкалывая до седьмого пота, но при случае не упустят возможности обхитрить начальство с его невыполнимым планом и бригадира с его приписками ("туфтой").
Еще совсем недавно зоны с промпроизводством выдавали "нагора" всевозможную продукцию в неимоверных количествах: от детских пластмассовых игрушек до телевизоров. Игрушки быстро ломались, телевизоры не показывали, на "лесных командировках" после зеков оставались многие гектары двухметровых пеньков. Однако результат был, была и прибыль. Ибо любые потери перекрывались сверхнормой.
Мой знакомый С. рассказывал, как пытался выполнить норму: накрутить нужное количество матрасных пружин. Без перекуров и обеденного перерыва, на суперскоростях накручивал С. проклятые пружины; уже скомандовали съем с работы; в последнюю секунду, подгоняемый матюками прапорщика С. всетаки последний виток накрутил и выспорил пачку чая.
В нерабочее время "мужик" живет обычной жизнью каторжанина: отоваривается в ларьке, ремонтирует износившуюся обувь и одежду, ходит в баню. Развлекается: играет в карты, если есть на что; в нарды, в домино и в шахматы. Большинство потребляет чифир: по кругу, по два глоточка, в компании кентовземляков. "Мужик" не сотрудничает с начальством, не участвует в разборках блатных. Однако есть и среди "мужицкого сословия" личности, влияние которых на дела зоны весьма и весьма велико, а слово имеет "блатной" вес.
Но по зоновской жизни, "мужик" - пахарь. Это, если так можно выразиться, фундамент зоны. Гегемон, одним словом...
Блатная "надстройка"
Это не всегда и не везде многочисленная, но обязательно самая влиятельная "группа граждан" в тюрьме и в зоне, состоящая обычно из профессионалов преступного мира и просто "романтиков с большой дороги", принявших "бродяжью" (ничего общего с бомжами!) веру как единственно возможный способ существования.
На вершине "блатного мира" - "воры в законе", представляющие собой закрытый от постороннего взгляда "орден" с многочисленными тайнами и ритуалами. Вор в законе чаще всего и не крадет ничего, а лишь дергает нити и нажимает кнопки и рычаги блатного, преступного мира.
Ситуация: в зоне нет вора: "смотрящий"-положенец из блатных по той или иной причине отпускает вожжи; уменьшается пайка; растет трудовая норма, беспредельничает низовой "блатколлектив". "Мужики" ропщут: скорей бы вор такой-то приехал. Наконец дождались: вор прибыл этапом, вошел в зону. Начинается наведение порядка: повар брошен в котел с кипятком (выжил, сучара!), держатель общака, разбазаривший святые деньги, "сломился" в ШИЗО или в ПКТ; буграм (бригадирам) строго указано; "смотрящий" получил по ушам (снят с должности, лишен прав), "козлы" в страхе; "мужикам" некоторое облегчение, по справедливости. В общем, небольшое наведение порядка. Не всегда так бывает, но в идеале должно быть. Ибо, по понятиям, главные обязанности вора в законе или "смотрящего" в зоне забота о стабильном, бесконфликтном и относительно сытом существовании зеков, недопущение превращения "нормальной" зоны в "красную" с административным и "козлячьим" беспределом. Воры и "авторитетные блатные" месяцами чалятся в ШИЗО, в ПКТ, едут с добавочным сроком в "крытую" ради воровских идеалов и тюремно-лагерных догматов.
Все, кто вступает в конфликтные отношения с администрацией на основе "понятий", называются "отрицаловкой". Унизительно носить на робе бирку с фамилией (ныне отменены) - конфликт; отказываешься выполнять невыполнимую норму - конфликт; не хочешь делать зарядку - конфликт... и т.д. и т.п. А конфликты заканчиваются ШИЗО и последующим давлением оперчасти. Отрицаловка - не обязательно блатные, это могут быть и "мужики".
Иерархическая лестница блатного мира такова: воры в законе, авторитеты, "смотрящие", "блаткомитет" из особо приближенных, рядовые "бойцы", "боксеры", "гладиаторы", "торпеды" и т.д.
"Козлятник"
Завхозы, библиотекари, фотографы, повара и вообще любая упитанная обслуга - это "козлы". Они носят "косяки" (красные повязки или нашивки СПП, СВП, СК, КВР. "Козлы" актив зоны. Они "твердо встали на путь исправления", хотя какой может быть путь исправления, если есть "козлы" с пятьюшестью "ходками" на строгий режим? И всякий раз "козел" вновь "козел".
Ясно, что "козлы" пользуются в зоне всевозможными поблажками, а человек слаб... Многие вступают на скользкий козлячий путь из слабости духа, нежелания общаться с уголовниками. Другим хочется быть сытыми, меньше работать что-нибудь убирать, подметать, чистить (говно, например). Еще одни - запуганы оперчастью.
В некоторых зонах, так называемых "вязаных" (все говорят о Саратове) вновь прибывшим зекам выдавали телогрейки с уже нашитыми "косяками". Не надел - отрицаловка, марш в ШИЗО! И так могло продолжаться длительное время, до полной победы зека или оперчасти.

На тему тюрьма опущенные рассказы существует много лжи и фантазий. На самом деле о том, как опускают в тюрьме, знать всем, кто попадет в зону, не нужно. Да, время от времени приходится слышать о том, что парня опустили в тюрьме или что мужика опускают в тюрьме. Но подобное происходит настолько редко, что внимания не заслуживает.

Но поскольку без истории том, как именно и кого опускают в тюрьме не обойтись, продолжу начатую тему, рассказав именно об этом.

Как опускают в тюрьме.

Наиболее удачным игроком среди мужиков, был Коля – «Совок». В своем кругу ему не было равных. Его соперники быстро «просекли» талант Совка и перестали садиться с ним за карточный стол. К тому времени, он умудрился неплохо заработать на своих друзьях по несчастью. Большинство должников, расплачивались передачами от родственников. Совок курил самые дорогие сигареты. В счет долга, его кредиторы ходили вместо него в наряды.

Совок по своей натуре был настоящим игроком. Такие не могут спокойно смотреть и не участвовать в игре. Блатные, с удовольствием приняли его в свой игровой круг. А ведь до этого точно такого же парня опустили в тюрьме, начав именно с «дружеской игры».

По началу, Совку очень везло. Он выиграл приличную сумму. Скорее всего, это было подстроено. Совок заглотил наживку, брошенную ему опытными шулерами. Следующая игра стала для него роковой. Блатные не играли на всякую ерунду. Кроме денег, в качестве средств платежа, использовалась водка и наркотики.

За несколько часов ночной игры, , Совок проиграл огромную сумму денег. В игре верховодил известный авторитет «Локоть». Именно он определил недельный срок для возвращения карточного дога. Естественно, Совок не смог за неделю достать деньги. В этих вопросах, на зоне не шутят. Ни какие отговорки не катят.

Парня опустили в тюрьме.

Через несколько дней, после окончания срока уплаты, и по зоне пошел слух- парня опустили в тюрьме!!! – а точнее Совка «опустили». Об этом узнала вся зона. Зеки сразу изменили к нему свое отношение. С ним перестали здороваться и садиться рядом за стол в столовой. Наиболее отъявленный подонки, делали его жизнь еще ужасней. На Совка выливали помои, ему ставили подножки, плевали ему в спину.

От такого морального и физического пресса, может сломаться любой. И так всегда - мужика опускают в тюрьме и он ломается, превращаясь или в чухана или кончая с собой, или становясь общей проституткой.

Но не это произошло с несчастливым игроком. Ночью, заточкой, он перерезал горло трем блатным, опустившим его. Той же заточкой, Совок вскрыл себе вены на обеих руках.

В колонию приехала многочисленная комиссия из управления исполнения наказаний. Нашли «крайних». Наказали. Уехали. Начальник колонии получил служебное несоответствие. Кум отделался строгим выговором. После этого случая, работники колонии не давали возможности спокойно играть в карты, как это было раньше. Теперь, игроков ожидало ПКТ (помещение камерного типа), куда на перевоспитание, направляли отъявленных нарушителей дисциплины. А вот тех, кто мужика опускают в тюрьме, не тронули.

Так как тюрьма опущенные рассказы без подробностей невозможны, расскажу о том, как опускают в тюрьме:

1. Вначале жертве самой предлагают отдаться.

2. Если она отказывается, ее избивают.